Мне небезразлично мнение человека, готового заплатить миллионы за собственный Bombardier. Это фундаментальный принцип моей работы

Паскалю Жаллье всего тридцать три, но уже в этом возрасте он является обладателем внушительного резюме, а отдел дизайна салонов Bombardier в Монреале возглавляет с 2003 года.

Получив степень магистра промышленного дизайна, юный дизайнер из Нанта, как само собой разумеющееся, считал, что его ждет карьера в корабельной индустрии. Он начал работу над яхтой Iris во время практики в дизайн-бюро Оливье Флао. Однако Паскалю была уготована иная судьба.

- Вы настоящий гражданин мира. Родились в Европе, выросли в Африке, женаты на австралийке, живете в Квебеке и постоянно путешествуете по свету...

Паскаль Жаллье: Родители уехали за границу в очень юном возрасте. Я рос вдали от родины. В 1970-е годы отец работал в энергетической отрасли, в частности, занимался постройкой нефтеперегонных заводов. Мое детство прошло в Африке – мы жили в Сенегале и Джибути, а потом на Востоке. Все детские воспоминания связаны с Багдадом, Кувейтом, Бахрейном, Абу-Даби и самыми экзотическими уголками мира. Родители питали страсть к приключениям, которая передалась и мне. Мы жили бок о бок с местными, вдали от европейских кварталов. Я испытывал влияние многочисленных культур, особенно мусульманской. Это научило меня спокойно реагировать на культурные разногласия, поэтому теперь мне легче быстро найти взаимопонимание с клиентами.

A.: По возвращении в Европу было трудно?

П.Ж.: Это был настоящий шок! Тем более что мы возвращались во Францию как беженцы от ирано-иракской войны, проехав все Средиземноморье на машине.

A.: Собственную фирму вы основали сразу после получения диплома?

П.Ж.: Я пытался заниматься этим примерно в течение полугода. Но работы оказалось слишком много, а опыта – мало, и я решил вернуться в университет и пройти курс менеджмента, работая одновременно в немецкой компании. Это было в 1990 году, сразу после падения Берлинской стены. Повсюду шла стройка – на месте старых шикарных отелей, которые более полувека пустовали в разных частях Восточной Германии. Потом Германия снова узнала, что такое роскошь, а я смог выучить немецкий. В 1997 году получил степень MBA, и меня пригласили в Jet Aviation.

A.: Вы принадлежите к новому поколению дизайнеров, начинавших в Jet Aviation. Это хорошая школа?

П.Ж.: Превосходная. Jet Aviation – это точка соединения двух миров: мастерства и роскоши. Мастера Jet Aviation творят удивительные вещи, например, делают обивку и кожаные изделия для состоятельных клиентов. Это были потрясающие годы, и многими своими знаниями в области производства я обязан именно Jet.

A.: Долго вы работали в Бале?

П.Ж.: Мое сотрудничество с Jet Aviation длилось семь с половиной лет. Сначала я отвечал за критические и экстренные случаи. Исследовательской работе были отданы лишь два последних года. Но я руководил и программой BBJ (Boeing Business Jets), с 1997 по 2003 годы, и работал над созданием первого самолета BBJ для Jet Aviation. Мы начинали с нуля. Нужно было найти варианты, которые использовали бы высокотехничный подход. В области конструирования была проделана огромная работа. Нам приходилось постоянно сверяться с тем, как проходят исследования и сертификация. Но мы поставили самолет вовремя, удовлетворив тем самым многих покупателей. Способность поставить самолет в срок – сильная сторона Jet Aviation.

A.: Чему вас научил этот опыт?

П.Ж.: Я был правой рукой Франсиса Мюнха в работе над проектами и исследованиями для двух «боингов» Jumbo – 757 и 767. Я повторял каждый его шаг, и сейчас копирую и продолжаю его стиль, который можно описать так: всегда помни о требованиях клиента, а также производственного и конструкторского отделов. Я был связующим звеном между этими тремя мирами: миром продаж и контрактов, производства и логистики, конструирования и сертификации. Работать приходилось много, бывало, что и по субботам и воскресеньям, но я приобрел массу опыта. А на курсе MBA научился справляться с чрезвычайными ситуациями и сложными контрактными условиями. Я ушел из Jet Aviation в 2003 году и возглавил отдел дизайна интерьеров и индивидуального конструирования в монреальском офисе Bombardier.

A.: Почему именно Bombardier?

П.Ж.: Их Challenger 601, 604 и новый 605 просто уникальны – в их салонах я способен выпрямиться почти в полный рост! (Рост Паскаля 180 см. – Прим. ред.). Шутка! В 2003 году в компании наблюдался мощный рост, самолеты Bombardier пользовались стабильным спросом. Мне поручили реконструировать операционную систему с целью предусмотреть напрасные дорогостоящие затраты и избежать их, концентрируя внимание на самом главном.

A.: На выставке в Орландо Bombardier объявили о запуске модели Challenger 605 с рядом усовершенствований салона...

П.Ж.: Модель 605 представляет собой эволюцию самолета, проданного в 900 экземплярах. Все началось с модели Challenger 600; за ней последовала 601 и, наконец, 604. С каждым разом самолет подвергался усовершенствованиям, и в данный момент он отвечает всем требованиями клиентов. Нельзя подвергать самолет резким модификациям, эволюция должна происходить постепенно. Что до творческой части – дизайна – за нее целиком и полностью отвечает наш отдел. Чтобы изменить местоположение окон, их высоту и размер, около 60 человек трудятся в течение полутора лет. Мы также модифицируем конструкцию раскладных столов. Именно на такие вещи обращают внимание пассажиры в салоне.

A.: Как вы представляете будущее?

П.Ж.: Очень оптимистично. Пьер Бодуан (президент Bombardier. – Прим. ред.) – настоящий эксперт в области корпоративной культуры. Что касается производства, мы намерены продолжать нынешнюю линию, однако мы смотрим в будущее и собираемся представить ряд или серию самолетов совершенно иного толка. Это очень интересная работа.


Редакция благодарит журнал Altitudes за предоставленные материалы

Беседовал Сильви Перон